Отрок. Женское оружие - Страница 35

— Еще что-то заметил?

— Ну… и сам в дороге примечал, и холопы на лисовиновском подворье сегодня с утра шушукались: вчера вечером вышла Арина за каким-то делом во двор, а там Андрей был — похоже, ее и дожидался. О чем-то она с ним переговорила, а потом как прикипели глазами друг к другу, так и стояли, пока кто-то не шумнул да не спугнул их. Вот так-то, Анна Павловна! — Указательный палец Ильи на этот раз уставился на собеседницу.

«Дай-то Господь, чтобы и вправду все так было! Я первая за них порадуюсь. Только вот что она в нем такого разглядеть сумела, чего другие не видели, и увечья его ее не отвратили? При ее-то красоте да разуме, коли все так, как Илья расписывает, недостачи в мужском внимании у нее точно нет… И почему у нее, христианки, знаки Лады на одежде? Обереги-то у всех вышиты, но там ведь Лада главным божеством обозначена… Без Настены не разберусь. Или к Нинее обратиться? Нет, не совсем уж край пришел, чтобы Великую Волхву тревожить. Попробуем сами».

Забыв о том, что хотела расспросить обозного старшину о других подробностях поездки, Анна одарила его еще одной чаркой и отпустила.

«Мишаня вроде говорил, что брат Арины, Григорий, прилежно учится, и отрок неглупый… и брат его двоюродный… мм… Леонид, тоже у нас, в Академии. Да, Никеша же, как привез их, про каждого рассказывал. У Леонида отец в Турове торгует, а у Григория — постоялый двор держит… держал… Про обоих отцов Никеша слова худого не сказал. Значит, Арина из достойного рода, уже хорошо. Но тут все до мелочей выяснять придется — уж больно серьезное дело-то».

Мишаня на зов Анны явился распаренный, благостный после бани, отяжелевший от неумеренно выпитого кваса, плюхнулся на скамью и, не дожидаясь материнских слов, поинтересовался:

— Об Арине спрашивать будешь?

И вдруг защемило сердце — вспомнилось, как когда-то приходил после бани Фрол, точно так же шлепался на лавку и благодушно гудел что-то в бороду. Только пахло от него не квасом, а чаще пивом. Хоть и не простой у мужа был нрав и все бывало — и плохое, и хорошее, но десять с лишним лет прожили, своим он стал уже, родным…

— О ней, сынок. Ты же все видел, все у тебя на глазах происходило. Что скажешь-то?

— Ну смотря что ты хочешь узнать. — Анне показалось, что Мишаня вот-вот хитро подмигнет. — Каков вопрос, таков ответ, матушка.

— Все тебе шуточки. — Анна с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться в ответ: уж очень довольный вид был у сына. — А мне знать надо, кого вы не просто в крепость привезли, но и в род наш ввести собираетесь. У нас новая родня появилась, а я ни сном ни духом?

— Да-а, не понравилась она тебе, матушка… Чем не угодила-то?

— Пока ничем, но непонятно в ней многое.

— А непонятное опасно. Так?

Анна ненадолго задумалась, мимоходом отметив, что опять Мишаня сумел повернуть разговор так, будто разговаривать ей приходится со зрелым мужем: хорошенько подумаешь, прежде чем отвечать.

— Пожалуй, что и так, сынок. Против чего-то знакомого средство найти нетрудно, а вот против непонятного…

— Значит, все-таки «против»? Не понра-авилась она тебе, не понравилась.

«Ах ты, паршивец. Разговор о серьезном идет, а он мать дразнить вздумал! Разыгралось дитятко».

— Сынок, не до шуток мне! — Голос Анны построжел. — Говорю же: мне ее понять надобно, а я не пой-му!

— А что именно непонятно-то?

— Столько в ней всего намешано — сразу и не разберешь, что за человек-то! А мне знать надо!

— А более всего знать хочется, чем ОНА Андрея взяла, да что ОН в ней нашел. Так?

— Дурень ты, Мишаня. Кровь молодая играет, и все мысли только об одном. Коли нашел Андрей себе бабу по сердцу — так и слава богу, давно пора, но что она роду нашему несет — вот в чем моя главная забота.

— Угу. — Мишаня покивал головой, будто мать сказала именно то, чего он от нее и ожидал. — Вот и дед аж взвился, когда на Андрея-то глянул, как он на нее смотрит… За дядькой Аристархом послал.

— За Аристархом? — Анна насторожилась. — И что?

— Да ничего. Поговорили они с Ариной. Уж о чем — сама спрашивай, если хочешь, мне не рассказывали, но оба довольны были. Пива потом им Листвяна до ночи подносила. А Арину дед принять повелел.

«Послушать бы, о чем они ее выспрашивали, да что она им отвечала. Ишь довольны они остались! А то не знаю я, как старики на молодых баб смотрят… Хоть и умен батюшка Корней, но Листвяна-то его без труда вокруг пальца обвела. Арина, чай, не в лесной глуши жила — среди туровского купечества пообтерлась. Было время поучиться…»

Мишаня между тем усмехнулся, хитро взглянул на Анну и добавил:

— Ну так и понятно, чего бы ему Арину-то не принять? Вторая в нашем роду женщина из купеческого рода, вторая из Турова, вторая с сильным характером. Все, как у тебя, матушка. От тебя роду много вреда было?

От такого поворота разговора Анна на какое-то время оторопела: сравнивать Арину с собой ей и в голову не пришло — она-то своя, лисовиновская, а эта пришлая… Но ведь и она сама когда-то была пришлой.

— А ведь уел, поганец. — Анна улыбнулась и заметно расслабилась. — Ох и язык у тебя, Мишаня…

— Ну-у, я тебе еще и больше скажу, матушка. — Сын улыбнулся ей в ответ. — Не вторая Арина, а третья. Ты бабку Аграфену-то вспомни. Видать, Лисовинам на роду написано ТАКИХ женщин в семью приводить.

— И верно, сынок. У этой — знак Лады, та княжьей дочерью была…

— У каждого свои недостатки, — тут же вставил Мишаня. Вот теперь Анна уже не смогла сдержать смеха.

— Болтун, ох и болтун! — Мать потянулась через стол и потрепала за волосы рассмеявшегося вслед за ней сына. — И в кого ты только такой?